- В одной из своих публикаций Вы описываете три группы источников УВ сырья и проблемы, связанные с их добычей. Учитывая нехватку технологий, малодебитность скважин и сложности добычи в Арктике, где все-таки лежит основной потенциал?
- Во-первых, не надо путать с одной стороны сушу российской Арктики с субполярными областями, где у нас уже десятки лет добывается основной объем углеводородов, и, с другой стороны, арктический шельф, где ведется разведка и практически ничего не добывается, кроме символических объемов с месторождения Приразломное.
Из трех перечисленных источников дополнительной будущей добычи, о которых Вы говорите, - шельф, нетрадиционные УВ и старые районы промысла - в краткосрочной перспективе я бы отдал предпочтение последним, в среднесрочной – развитию технологий для бажена, доманика etc, и только в долгосрочной - арктическому шельфу, если к тому времени дорогие по себестоимости нефть и газ будут конкурентоспособны на мировом рынке. Последнее весьма проблематично.
Для поддержания уровня годовой добычи в 530 млн. тонн в год в текущей ситуации с резким падением цен наиболее реальными являются всевозможные МУН для более эффективной работы с ТРИЗами в освоенных районах с развитой инфраструктурой, а также доразведка месторождений-спутников к уже разрабатываемым. Разумеется, только этих запасов не хватит надолго, однако после апрельского соглашения ОПЕК+ и добыча в 530 млн тонн в год может стать нецелесообразной, если цена не вернется к прежним показателям или близко к ним. Правда, если исходить из недавней истории, то существенный рост нефтяных цен вряд ли возможен. Я специально отыскал в интернете график изменения цены «брент» за 12 лет, чтобы еще раз на него взглянуть.
Так, после трехкратного падения цен с уровня $140 в 2008 г., следующий подъем был лишь до $100-120 продержавшийся с 2011 по 2014 гг. А после падения в 2014 г., следующий подъем был лишь до $60-80 в 2018-19 гг. Недавнее падение «брент» до уровней $20-30 за баррель (а российской Urals до 12-14), конечно, сменится ростом. Но, если текущая закономерность будет сохраняться, то уровень ее подъема уже будет заметно ниже предыдущего. А если учесть, что с 2008 г. цены на работы и услуги в мире выросли примерно вдвое, то нынешние $30 за баррель эквивалентны $15 в ценах 2008 года.
Давно понятно, что нефтегазовый бизнес уже никогда не будет сверхприбыльным, как это было ранее, а, значит, его потенциал для формирования доходной части госбюджета будет быстро иссякать, что мы наблюдаем уже несколько лет. Делать на него основную ставку в долгосрочных государственных планах является стратегической ошибкой.
- Если учесть, что на шельфе Арктики настолько сложная добыча, как вышло, что лицензии на все участки распределены? Зачем компаниям изучать их, тратя огромные средства, если они не собираются вести там добычу?
- На этот вопрос можно отвечать долго, анализируя, например, «состязательность» между ПАО «Газпром» и ПАО «Роснефть» в период массовой «раздачи» шельфовых лицензий в 2012-2014 гг. – кто «круче» и больше возьмет, в то время как другие компании были отрезаны от возможности получать новые шельфовые лицензии.
А можно ответить на этот вопрос и кратко. Взгляните на график цен, приведенный выше, и вы увидите, что в тот период в течение 3 лет, цена нефти была очень высокой, $110-120 за баррель, и всем казалось, что такое будет вечно. Названные две компании собирались, в принципе, в отдаленном будущем осваивать шельф и пытались с приобретением лицензий повысить свою капитализацию, как они думали. Были заинтересованные западные партнеры с технологиями и деньгами, и не было никаких санкций. Очень благостная картинка.
Но случилось то, что случилось: цены рухнули, западные партнеры «отпали» из-за санкций, а своих технологий для шельфа нет.
Кстати, по поводу цен тогда многие аналитики предупреждали, что грядет существенная коррекция цен на углеводороды, и надо бы подготовиться, но отраслевые управленцы и налоговики ничего не хотели слышать. Хотя я не считаю себя аналитиком, я «технарь» и занимаюсь прикладной наукой, но в сентябре 2013 г. в «пик нефтяного благоденствия» четко расписал в одной из своих публикаций будущий рыночный сценарий, который и реализовался менее, чем через год. Но я весьма сожалею, что оказался прав. А что касается последнего падения цен в 2020 г., тут уже о грядущем большом переизбытке нефти предупреждал огромный хор голосов.
- Что можно сделать с учетом имеющихся технологий для разведки и добычи и чего нельзя (в каких сегментах Россия стопроцентно зависима от импорта)?
- При добыче на суше Арктики у России большой собственный опыт и зависимость от импорта сравнительно небольшая, ее можно преодолеть. Это происходит мало-помалу, но пока с более, чем скромными результатами. Здесь, прежде всего, надо освоить собственные технологии ГРП, научиться самостоятельно проводить горизонтальное бурение с большими отводами, выполнять широкий спектр сервисных исследований и т.п. Но, вот незадача, вместо ускоренного развития собственных технологий, зачастую отдается предпочтений китайским подрядчикам, которые в отсутствии конкуренции с ушедшими западными компаниями развивают свои технологии на наших объектах.
Кампания импортозамещения, декларированная Минпромторгом еще в 2015 г., на деле пробуксовывает и дает результаты в виде НИОКР, которые, в лучшем случае, заканчиваются изготовлением технической документации и опытного образца, в то время как до реальных промыслов разработки пока не доходят.
Но если на суше у нас еще есть шанс изготовить что-то свое, то с шельфом все гораздо сложнее. Во многих существующих шельфовых проектах (Сахалин, Каспий, разведочные буровые) декларируется большое российское технологическое участие, но по факту там наша часть велика в тоннаже (крупные металлоконструкции и основания), а в технологической оснастке платформ и морских буровых комплексов оно колеблется около нуля. И ситуация мало меняется. Так, после введения западных санкций, большинство пробуренных на российском шельфе скважин выполнено китайскими субподрядчиками, хотя формально выигрывают тендеры российские компании, которые потом нанимают китайцев.
Справедливости ради стоит отметить попытки создания отечественного подводного добычного комплекса, чтобы смонтировать его на одном из месторождений Сахалинского шельфа. Я бы очень хотел, чтобы эта попытка закончилась успехом, но пока поводов для оптимизма не так много. Кроме того, есть надежды, что получится что-то своё или почти своё для освоения газовых месторождений в Обской и Тазовской губах, хотя это не совсем шельф. Пока все оказывается сложнее и дороже, чем предполагали. Посмотрим.
- В советское время реализация программы освоения Арктики привела к тому, что был создан парк отечественных буровых судов, которому была бы по силам и нынешняя обширная программа ГРР на шельфе. Что с ним случилось, можно ли задействовать это оборудование сегодня?
- Да, верно, в конце 80-х годов 20 века в СССР был сделан мощный рывок в отечественных технологиях разведки шельфа. Было построено несколько морских буровых установок в виде судов и СПБУ различного класса, а также геофизических судов. Но в 90-е годы вся программа была свернута, и суда, постояв некоторое время без работы «у стенки», не в состоянии оплатить портовые сборы, ушли на работу в дальнее зарубежье. Сейчас им более 30 лет, они практически полностью выработали ресурс и не в состоянии работать в Арктике. К слову сказать, флагман советского бурового флота «Валентин Шашин», начавший эпоху великих геологических открытий в Баренцевом море, в последствии отработал свои лучшие годы в Южной Америке за ненадобностью в 90-е в России, а сейчас доживает свой век на шельфе Вьетнама. Парадокс, но он находится на балансе «Арктикморнефтегазразведки», но в Арктику больше не ходок.
- Освоение Арктики становится почти национальной идеей, вероятно, институты и компании будут получать гранты на разработки, поможет ли это, по Вашему мнению или это вопрос не одного десятилетия (ведь пока мы изобретаем то, чем другие пользуются уже сейчас, появятся новые технологии, от которых мы также будем отставать)?
- Давайте опять разделим понятия Арктика и Арктический шельф. Арктика – это то, что расположено за полярным кругом. На суше российской Арктики мы давно добываем едва ли не 80% российского газа и более 30% российской нефти. С этой точки зрения Арктику мы осваиваем давно и успешно, и нам без нее никак не прожить. А вот на шельфе Арктики мы не добываем ничего кроме 2 млн. т в год с Приразломного месторождения. И даже когда добыча на нем выйдет на проектную мощность около 6 млн т в год, это будет примерно 1% от российской годовой добычи. Всё! Больше на шельфе Арктики в ближайшие 10 лет никакой нефти к добыче даже не планируется. Причем дело не только в рухнувших ценах на нефть и экономической целесообразности, но и в отсутствии технологий не только в России, но и в мире. Зарубежные технологии есть только для Баренцева, и отчасти Печорского моря, а для тяжелых ледовых условий Восточной Арктики никто ничего не разрабатывал из-за отсутствия таких условий за рубежом. Разведку проводить там условно можно полтора-два месяца в году, а добычу нет. Есть отечественные концептуальные эскизные проекты добычных сооружений, но они были и 20 и 30 лет назад, и это не более, чем картинки, а не техническая документация для производства оборудования. Применять модифицированные для ледовых условий подводный добычные комплексы, вероятно, можно, но таких комплексов нигде нет, а стандартные не годятся. Очень малые глубины моря и очень толстый лед, постоянно находящийся в движении. Так что изобретать можно, патенты на изобретения получать тоже можно, а реальной добычей на шельфе Восточной Арктики даже наши дети заниматься не будут. Говорю так потому, что почти всю свою жизнь посвятил исследованию шельфа, поскольку еще в 70-е годы прошлого века, будучи студентом МГУ им. М.В. Ломоносова, слышал слова наших легендарных профессоров и организаторов науки В.В. Федынского и М.К. Полшкова: «Ребята, мы вам завидуем. Пройдет еще 2-3 года, и начнется масштабное освоение шельфа». С тех пор выросло еще два поколения исследователей, но слова остались теми же, в то время как недра арктического шельфа все еще хранят свои тайны. Пусть это пока остается мечтой.
- Какова сфера ответственности за изучение недр у государства и что должны взять на себя компании?
- Все эти вопросы, в основном, отрегулированы законом «О недрах» и подзаконными нормативными актами. Государство, проведя минимальные работы и собрав пакет информационных материалов, выставляет на конкурс-аукцион лицензионные участки. Компания, получившая лицензию на конкретный участок, берет на себя обязательства по выполнению всего объема геологоразведочных работ, прописанных в лицензии. В случае, если она не выполняет этих обязательств, лицензия должна отзываться. Но на практике такое случается крайне редко. Идет бесконечный перенос сроков по заявкам компаний, которые должны для этого предоставить веские основания.
Недра территорий, находящихся за пределами лицензионных участков, подлежат изучению государством, привлекающих для этого геологоразведочные компании, выигравшие тендер на основании закона о госзакупках. Эта информация вне лицензионных блоков является собственностью государства и используется при подготовке следующих участков к лицензированию. Похожая практика с некоторыми национальными нюансами используется во всем мире.
- У российских компаний законтрактованы поставки не на один год вперед. Но Европа декарбонизирует свои производства, у России на европейском рынке появляются конкуренты, найдут ли добытые УВ потребителя?
- Я посвятил этой проблеме очень много статей в различных журналах. Если ответить совсем коротко, то потребители найдутся практически всегда, вопрос в цене. И это самое важное. Так, в 2013 г. Газпром поставлял в Европу порядка 130 млрд. м3 газа по цене 400-450 долларов за тысячу м3, а в рекордном 2018 г.уже более 200 млрд. м3, но цена в это время в Европе была в 3 раза меньше, в среднем - 140 долларов. Перемножьте объемы и цены, и вы увидите, что при значительно выросших объемах выручка оказалась почти вдвое меньше. Т.е. маржа значительно сократилась. Сегодня в этом смысле ситуация еще жестче. Текущие европейские цены на газ временами меньше 100 долларов, а объемы поставок в 2020 г. ожидаются гораздо скромнее. Рынок АТР тоже пересыщен, и там цены упали вчетверо за тот же период. Хорошо, что есть контракты на объемы поставок, но во многих из них цены привязаны к нефтяным на биржах. А это значит, что с некоторым временным лагом, контрактные цены тоже снизятся, поскольку вы видите, что случилось с ценами на нефть. Такова нынешняя реальность. Сейчас рынок покупателей, а не рынок продавцов. И это, похоже, надолго.
- Ваш взгляд, как эксперта, на развитие региона. Что в нынешних условиях нужно развивать в Арктике, если предположить, что к освоению ее нефтегазовых запасов Россия пока не готова?
- Отнюдь. Россия не только готова, но и давно осваивает в Арктике нефтегазовые запасы, и в этом смысле является мировым лидером по арктической нефтегазодобыче. Но это, повторяю, касается суши, а не шельфа Арктики. Но на перспективу следует сместить акценты с нефтегазового вектора развития этого важнейшего региона, особенно в свете последних мировых кризисов перепроизводства нефти и газа, ставших слишком уж частыми.
Я бы обозначил следующие важнейшие задачи для решения их на государственном уровне.
- Восстановление сети наблюдательных станций гидрометео службы и их техническое перевооружение.
- Севморпуть – транспортная артерия будущего: строительство портов и инфраструктуры, ориентируясь не только и не столько на СПГ, по которому в мире так же, как и для нефти, налицо кризис перепроизводства в долговременной перспективе.
- Развитие горнорудной промышленности для перспективных видов сырья в связи с грядущим новым технологическим укладом цивилизации.
- Поддержание хозяйственной деятельности коренного этноса и вывод его на самоокупаемость.
- Укрепление обороноспособности северных рубежей России.
Все данные виды деятельности на сегодняшний день представляются более приоритетными, нежели освоение нефтегазового потенциала шельфа Арктики!
