Политика или экономика?
Если говорить о планомерной работе по повышению мощи и научного потенциала системы поставщиков любой компании, конкурентоспособность которой зависит в том числе от качества её поставщиков, то это в чистейшем виде экономическая и стратегическая бизнес-задача. Это основа конкурентоспособности и на эту тему написано огромное количество научной литературы и внедрено огромное количество практик, превращающих рядовые компании в мировых гигантов. В качестве примера можно привести Toyota или Amazon. Дорогу к мировому лидерству им вымостили созданные ими же системы лучших поставщиков.
Термин «импортозамещение» не всегда трактуется правильно. «Замещение» - это сделать то, что уже кто-то делает много лет. Это путь к копированию, в то время как научный и производственный потенциал России способен – и тому огромное количество примеров – успешно конкурировать на мировых рынках. Логически и эмоционально верно говорить не об импортозамещении, а о развитии системы поставщиков и реализации их экспортного потенциала, о технологической и снабженческой безопасности, о технологической независимости в конце концов, но точно не о замещении. Нам нужно не догонять, а конкурировать на равных и перегонять ведущие технологические державы в области ТЭК.
Россия обладает крупнейшей ресурсной базой углеводородов, крупнейшим в мире спросом на технологии их извлечения и переработки и развитой промышленной базой, способной этот спрос удовлетворить, и то что при таком наборе данных мы ещё не мировые лидеры во всём наборе технологий для нефтяной отрасли - конечно же, наша ошибка, которую нужно признать, о ней нужно помнить на будущее, чтобы не повторить, и исправить.
Логически говорить не об импортозамещении, а о развитии системы поставщиков и реализации их экспортного потенциала, о технологической и снабженческой безопасности, о технологической независимости
Отвечая на вопрос, о сути понятия «импортозамещение», могу сказать, что это плохая терминология, неправомерно пытающаяся приписать себе более сложную фундаментальную деятельность по технологическому развитию и технологическому лидерству, которую нефтяная отрасль России вполне эффективно осуществляет. И здесь уместно спросить: является ли импортозамещение в нефтянке новаторством Российской Федерации? Суть новаторства – это рацпредложения, про которые в советское время шутили, что по количеству фиксируемых рацпредложений ВВП СССР должен был бы увеличиваться в разы. Чего, очевидно, не происходило. На этом примере видно, как важна точная терминология. Нам нужны конкретные продукты для решения конкретных задач технологических вызовов, и эти вызовы диктуют работу в отраслях высоких технологий и инноваций. Наша работа требует исключительной инновационности, но не новаторства.
Задачи импортозамещения, а по сути - о чём мы говорили выше - задача развития национальной системы поставщиков, решается во многих нефтедобывающих странах, начиная с Норвегии и заканчивая Саудовской Аравией. Кому-то, как Норвегии, например, удалось превратиться из страны рыболовов в признанного мирового лидера технологий добычи на шельфе, а кто-то только в начале пути. Кто-то решал эту задачу, наращивая мощь в основном научного потенциала - как Норвегия, а кто-то – производством «железа», как Бразилия. Побеждает в этом состязании подход, делающий ставку на научный потенциал.
России, с колоссальным платежеспособным спросом ТЭК, бизнес-логика подсказывает необходимость иметь и огромное производство физического продукта, и первоклассный научный потенциал, чтобы обеспечить взыскательные технологические запросы отрасли и успешную конкуренцию на мировых рынках. Только нации, способные обеспечить национальные поставки ключевых компонентов своим флагманским отраслям, могут обеспечить долгосрочную конкурентоспособность и соответственно рост благосостояния граждан. Это важно помнить.
Нужно ли стремиться к 100 процентам?
Даже в период холодной войны учёные-атомщики СССР и США активно взаимодействовали, например, на кампусе MIT в Бостоне. Таким образом решались вопросы безопасности сложной технологии и взаимной безопасности.
Автаркия – это путь к деградации. Природа и эволюция требуют взаимодействия систем. Ломоносов – ученик немецкой школы, Капица – ученик Резерфорда, а на Уралмаше в эпоху сталинского железного занавеса работали сотни иностранных специалистов, что, к слову, много больше чем сегодня.
Наши оптимум и цель – это технологии России, успешно используемые по всей производственной цепочке ТЭКа во всём мире, это наличие отечественных конкурентных решений в каждой критически важной части любого технологического и производственного процесса, это торжество русской инженерной школы и мысли. И это не пустые фантазии – первые в мире нефтяной танкер Шухова, газовая турбина Кузьминского, сейсмика Голицына – всё это русская наука и технологии. В начале ХХ века Россия была лидером технологий для мировой нефтяной отрасли. Нефтяные технологии того времени - это как сегодня технологии искусственного интеллекта: высший пилотаж. С такими корнями мы вполне можем вернуть Россию в технологические лидеры мирового ТЭК; важно равняться на достойные примеры созидания нового, а не пустого копирования, чем недавняя история также полна.
Меры госстимулирования
Большая часть действующих мер государственного стимулирования направлена на создание предложения, хотя оно может быть в итоге не востребовано. Но фундаментальный двигатель прогресса это спрос, а не предложение. Очень важно стимулировать спрос на национальную технологическую продукцию. Об этом наша компания много лет без устали говорит и предлагает конкретные инструменты стимулирования спроса.
К слову, методы господдержки американских технологических компаний давно практикуют стимулирование не только предложения, но и спроса. Более того, среди новейших методов американской господдержки компаний высоких технологий поддержка тех производителей новейшего продукта, кто продаёт больше. Грубо говоря, они усиленно кормят ту корову, которая даёт больше молока – и так помогают американскими новыми технологиями захватывать мировые рынки. Это для нас, наследников уравнивающего социалистического прошлого, выглядит необычно, но если вдуматься, то какой глубокий здравый смысл в таком подходе.
Стимулирование аппетита к технологическому риску в нефтегазовом секторе, безусловно, требует поддержки на государственном уровне. Слияний и поглощений в технологическом секторе нефтегаза России практически невозможно рассмотреть – в то время как в США это сотни сделок ежегодно – сервисные и добывающие компании скупают новые технологии во всём мире. Страхи перед новыми технологиями преодолеваются экономическим стимулированием. Покупка ВИНКами более дорогостоящих первых партий продукции, ранее в России не производимых, или инвестирование в наукоемких разработчиков может поощряться государством путем предоставления льгот по налогу на прибыль и такое стимулирование спроса на новое российское не сложно реализовать.
Важными являются вопросы выхода на испытания и снятия рисков использования «первых партий» продукции. Время, являясь наиболее важным ресурсом, зачастую расходуется на продолжительные поиски мест испытаний и последующей установки или использования нового оборудования – мало кто хочет рисковать, проводя испытания нового. Значительно упростить это может стимулирование и софинансирование государством создания испытательных центров коллективного пользования, либо виртуальных полигонов, предоставляющих налоговые стимулы для проведения испытаний на действующих объектах. Дополнительно нами предлагается и уже активно обсуждается с Минпромторгом России механизм компенсации государством расходов на страхование риска эксплуатации первых партий высокотехнологической продукции.
Отдельно нужно отметить вопросы образования. В современном мире самые успешные решения получаются на стыках отраслей. Поэтому сейчас так востребованы специалисты, способные видеть структуру всего энергобаланса и взаимоувязки разных технологий энергетического микса, понимать основы и принципы технологического взаимодействия с другими отраслями для решения задач ТЭК. Магистратура в технических вузах со специализацией «технологии ТЭК» могла бы дать нам таких технических специалистов широкого взгляда – специалистов XXI века.
Что тормозит процесс?
В нашей работе повсеместный переход от этапа идентификации целевых направлений к непосредственной работе по реализации проектов потребовал существенного роста всех видов задействованных ресурсов, в том числе и человеческих. Такая ситуация не уникальна для ТЭК. Федеральные органы власти, как источники господдержки, в текущей конфигурации не обладают достаточными человеческими ресурсами для поддержки проектного управления реализуемых внешних проектов. Им нужна дополнительная поддержка. По предложению генерального директора нашей компании уже создаются центры дополнительных ресурсов – центры компетенций в ТЭК Минпромторга России и Минэнерго России. Обсуждаемая конфигурация полномочий и зон ответственности должны позволить центру Минэнерго России эффективно консолидировать спрос отрасли и далее передать его в последующую реализацию промышленностью на принципах проектного управления центру Минпромторга России.
Передовые представители отрасли тоже прикладывают дополнительные консолидированные усилия для повышения эффективности процесса наращивания технологического лидерства – стоит отметить и программы совместных испытаний, и зачёт испытаний, проведённых в других нефтяных компаниях, и работу в межведомственных рабочих группах, и многое другое.
Горизонт Программы
Не снижая темпа, можно рассчитывать, что мы выйдем на паритет в технологиях с мировыми лидерами отрасли к 2025 году. В цифрах: из идентифицированных более чем 200 номенклатурных групп, в которых пока нет достойных отечественных решений, к настоящему моменту уже создано порядка 50. Но паритет – это вовсе не лидерство, поэтому работы впереди ещё много. Дорогу осилит идущий.
