Номер, который Вы держите в руках, мы посвятили вопросу, волнующему сегодня всю сферу нефтегазохимии – а именно тому, каким должно быть современное предприятие, чтобы успешно конкурировать на мировом рынке, развиваться в ногу с европейскими конкурентами и заглядывая в будущее видеть в нем не только свой прославленный бренд, но и общество, живущее в экологически чистой среде, пользующееся товарами, не наносящими вред здоровью и природе.
К критериям, относящим отрасль промышленности к современным и технологически развитым, относят, в первую очередь, автоматизацию технологических процессов и внедрение цифровых технологий. Именно на поддержание этого общеотраслевого тренда направлены усилия менеджмента крупнейших компаний и государственные программы. Но может ли быть успешной и конкурентоспособной отрасль, в которой одни звенья цепи укрепляют и максимально доводят до уровня мировых стандартов, а на другие десятилетиями не обращают внимания? Именно такой процесс можно наблюдать в последние годы в российской нефтегазохимии. Его можно охарактеризовать как временной разрыв, когда одни предприятия отрасли являют собой образец заводов XXI века, в то время как другие напоминают застывшую во времени картинку из советских учебников.
Основной вид нефтехимической продукции – полимеры во всем их разнообразии. Но развитие отрасли определяется балансом производства и потребления базовых крупнотоннажных продуктов, таких как ПЭ (полиэтилен), ПП (полипропилен) и ПЭТ, или попросту, полиэтилентерефталат.
Производства базовых полимеров, в основном, строятся либо в регионах с повышенным спросом – это АТР, либо дешевым сырьем и коротким логистическим плечом как на Ближнем Востоке. В Европе сконцентрированы предприятия, ориентированные на выпуск наукоемких, малотоннажных, конструкционных пластиков. Именно в этот сектор идут основные инвестиции.
Таким образом, страны с низким технологическим и научным потенциалом развивают нефтехимию за счет увеличения мощностей (так, в Саудовской Аравии уже стоят заводы-миллионники, летом этого года ExxonMobil и SABIC начали строить в Техасе крупнейшую в мире установку пиролиза этана, мощностью 1,8 млн тонн). А страны не обладающие достаточными углеводородными ресурсами инвестируют в научный потенциал и развивают производство малотоннажных наукоемких и дорогих полимеров.
Россия относится к странам с большими запасами углеводородного сырья. Дешевизна транспортировки и сырья, обеспеченная таможенными и налоговыми льготами делает крайне выгодным производство в нашей стране крупнотоннажных полимеров. Кажущиеся безграничными запасы нефти и газа позволяют зарабатывать на минимальной переработке без вложений в интеллектуальную составляющую. Поэтому когда речь заходит о конструкционных пластиках ряд марок приходится стопроцентно импортировать. Эта зависимость уже обернулась немалыми проблемами (история с МС-21).
Почему так происходит?
Несмотря на внушительный углеводородный потенциал, нефтехимия занимает в экономике нашей страны 1,5%. Пиролизные мощности, созданные более полувека назад, загружены под завязку и, несмотря на частичную модернизацию, общими усилиями выдают 3 млн. тонн в год, что существенно уступает другим мировым производителям. Аналитики VygonConsulting подчеркивают интересную особенность: все крупнейшие нефтехимические структуры в России, владеющие пиролизными установками, не являются чисто химическими компаниями. Основные активы Газпрома, ТАИФ НК Роснефти, ЛУКОЙЛа сосредоточены в нефтедобыче. Казалось бы, собственное дешевое сырье дает возможность производить более высоко маржинальный продукт и вкладывать средства в обновление оборудования и увеличение их мощности. Но, по факту, переработка для этих ВИНК – вторичный ресурс.
В 2012 г. Минэнерго утвердил План развитие нефтегазохимии до 2030 г., построенный на кластерном принципе, суть которого в создании производственной цепочки от скважины до прилавка. Ряд компаний заявили о намерениях по строительству крупных мощностей. Но ни один проект так и не был реализован. Оставались надежды на строительство на Дальнем Востоке ВНХК, но в мае Роснефть объявила проект невыгодным и отказалась от его строительства не смотря на то, что под него, согласно Плану-2030, уже началось строительство Дальневосточного кластера.
С производством базовых крупнотоннажных полимеров ситуация чуть лучше.
Но на них одних далеко не уедешь. Технологии будущего, да и большинство ныне существующих, немыслимы без наукоемких продуктов пластпереработки.
“Пластмасса будет самым существенным компонентом, который будет совершенствоваться в условиях сложных технологий и экономической среды” - считает старший вице-президент Центра стратегических и международных исследований Э. Питерсон.
Наукоемкие проекты всегда дороги. Это одна из причин, по которой европейские нефтехимические гиганты объединяются для создания пластиков будущего.
Российские мейджоры, чьи интересы лежат больше в сфере добычи, не демонстрируют интерес к прорывным технологиям в переработке. В то же время, не имея прочной научной базы, интегрированной в международные исследовательские процессы, компании не рассматривают проекты по созданию наукоемких малотоннажных продуктов пламтпереработки.
Без пластиков невозможно дальнейшее совершенствование технологий, производство современного оборудования, робототехники, т.е. тех направлений, за которыми будущее нефтегазовой отрасли и вообще всего мира.
Российские инновации могли бы сосредоточиться на биоразлагаемых полимерах и переработке пластикового сырья (последнее буквально валяется под ногами).
Это хороший и зачастую необходимый способ привлечь инвесторов. Особенно в тех случаях, когда речь идет об иностранных инвестициях. Вопросы возобновляемых пластиков для российских компаний относительно новое явление, но крупные игроки, претендующие на мировые рынки, должны работать по тем же правилам, что и их зарубежные коллеги.
