На пути своего недолгого по вселенским меркам прогресса человечество совершило два революционных (или, если хотите, эволюционных) изобретения – буквы и цифры. Конечно, открытий, интеллектуальных находок, было существенно больше, но только эти два шага перенесли нас на качественно иной уровень. С того момента, когда человек впервые додумался кодировать знания символами, все, до чего могла дотянуться мысль homo sapiens, надежно закреплялось в истории, и последующие поколения, опираясь на эти знания, зашагали по тропинке цивилизации семимильными шагами.
Именно на изобретении «буквы» (подведем под этот собирательный образ и иероглифику с клинописью) зиждились достижения первых цивилизаций в области торговли и науки. Все остальные великие изобретения и открытия стали лишь следствием овладения письмом. Писчие принадлежности и печатный станок казались незыблемыми и незаменимыми, пока XX век не сокрушил это убеждение вторым за всю историю человечества судьбоносным изобретением – цифровыми технологиями.
Между этими открытиями пять тысяч лет. За это время письменность трансформировалась, упрощалась по форме и усложнялась по содержанию, но с точки зрения технологии это переход от глиняной таблички к печатному станку.
Цифровые технологии продемонстрировали способность к более быстрому движению: от изобретения компьютера до облачных технологий прошло 20 лет, от облака до виртуальной реальности – 10.
Гутенберг создал печатный станок около 1450 г., но понадобилось более ста лет, чтобы в нашей стране начали печатать книги. Сегодня, когда плотность коммуникаций в мире значительно выше, обмен знаниями и технологиями происходит существенно быстрее.
Результатом постоянного обмена знаниями стал мир, в котором периоды от изобретения до повсеместного внедрения исчисляются уже не сотнями лет, а сотнями дней, и где на основе уже сделанных открытий рождаются новые изобретения, по экспоненте увеличивая копилку научных достижений.
В мае правительство России утвердило Концепцию технологического развития до 2030 г., цель которого – «достижение технологического суверенитета» – вызывает гамму противоречивых чувств: и восторг, и сомнение, и негодование.
Восторг, потому что независимость в плане обеспечения технологиями, это в разы увеличенное финансирование исследовательских институтов, это больше никаких третьих стран, чтобы получить мало-мальски необходимые запчасти, это возможность «пересадить» весь мир с условного айфона на условный тайгафон.
Сомнение возникает из-за отсутствия прецедентов, вряд ли какая-либо страна начиная с нового времени могла бы обоснованно утверждать, что достигла технологического суверенитета. А еще упавшие в два раза нефтегазовые (т.е. основные) доходы вряд ли позволят увеличить ассигнования на разработки.
Негодование, потому что, во-первых, есть опасение, что суверенитет может привести к изоляции, выражающейся в нежелании делиться даже академическими наработками с зарубежными коллегами и, как следствие, ограничение в доступе к мировым достижениям.
Во-вторых, за шесть с половиной лет, выделенных на реализацию этой великой цели, в лучшем случае удастся сохранить сегодняшние позиции. Но может быть и худший вариант, при котором темпы, взятые в погоне за показателями, приведут к внедрению не самых лучших решений. Максима «пятилетка за два года» хороша, когда дело касается добычи угля. Или нефти и газа. Но не технологий. Форсирование уже ощутили на себе отраслевые ведомства. В Минэнерго считают, что ускоренная замена ПО может негативно повлиять на работу энергосистемы и просят ввести исключения для компаний ТЭК по срокам импортозамещения критически важных IT-решений.
И, в-третьих, сомнительна осуществимость цели. Предполагается, что в стране будут созданы условия для высокоинтенсивной инновационной активности корпораций и предпринимателей, которые будут работать в комфортной регуляторной среде. К 2030 г. национальная экономика должна обеспечивать производство высокотехнологичной продукции: чипов и другой микроэлектроники, высокоточных станков и робототехники, авиакосмической техники, беспилотников, телекоммуникационной техники, программного обеспечения. Но сегодня не просматривается никаких механизмов, способствующих реализации этих задач, а иллюзорные цели, загораживающие реальные перспективы, не позволяют сделать шаги в правильном направлении.
Номер, который вы держите в руках, посвящен вопросам внедрения цифровых технологий, применяемых при разработке нефтегазовых месторождений, транспортировке углеводородов, в управлении энергопотреблением и обеспечении промбезопасности. Авторы рассказывают об уже внедренных решениях и дают оценку событий на ближайшую перспективу.
