Прогресс человечества всегда был направлен на повышение жизненного комфорта. Сначала это было копье и пещера, защищавшие от внешних угроз, затем дома с каминами и путешествия на скоростях, превышающих человеческие возможности, сегодня мы заказываем доставку из супермаркета через смартфон. Ставший привычным образ жизни обеспечен теми, кто не мыслил себя без исследования окружающего мира. Именно открытия и изобретения сделали нашу действительность такой, какой мы ее видим сейчас. В эпоху Нового времени роль ученого значительно возросла, одной из причин этого стало понимание того, какие колоссальные прибыли могут приносить плоды научных изысканий. С тех пор наука перестала быть одной из девяти муз и стала главным инструментом борьбы за лидерство.
Ведущие страны (которые потому и ведущие) вкладывают все больше средств в научные исследования и разработки. Так, за десятилетие с 2011 по 2021 г. страны ЕС, увеличили эти расходы на 45 %, что составило 2,27 % от общего объема их ВВП. Особенно отличились Бельгия (3,43 % ВВП), Швеция (3,4 %), Австрия (3,26 %) и Германия (3,13 %).
За этот же период затраты на НИОКР в России, по данным НИУ ВШЭ, выросли на 17,5 %, что поставило Россию на девятое место после Великобритании, Индии, Франции, Южной Кореи, Германии, Японии, Китая и США, занимающих первое место по уровню финансирования науки: вложения Соединенных Штатов в 14 раз превышают средства, затрачиваемые на науку Россией.
Но если рассматривать источники финансирования, картина будет выглядеть иначе. Так, российской особенностью является доминирование государственного сектора, доля которого варьируется в пределах 60–70 %, и существенно меньший вклад бизнеса – 29,2 %. По этому показателю в 2021 г. Россия заняла пятое место, ее опередили только США (которые заняли первую строчку), Япония, Германия и Республика Корея.
Кроме того, Россия занимает четвертое место по количеству ученых на душу населения (больше только в Китае, США и Японии), но сильно отстает по уровню наукоемкости экономики: лишь 2 % предприятий реализуют совместные проекты с НИИ.
Ответственность за плохо налаженное сотрудничество между бизнесом и наукой, по нашему мнению, лежит на бизнесе, так как это его задача продавать и покупать, а главное, готовность платить за внедрение инноваций на своих производствах. В 2019 году уровень инновационной активности предприятий составлял 9 %. Есть вероятность, что сегодня этот показатель изменился в сторону увеличения. Однако есть и другая проблема: много ли разработок, готовых к внедрению? Цитируемость российских авторов в два раза ниже среднего, а по числу патентных заявок несколько лет назад Россия занимала двенадцатое место. Не самый солидный показатель. Является ли это результатом недофинансирования?
В конце прошлого года ученые РАН подписали письмо, в котором выразили озабоченность снижением ассигнований на науку, запланированных на 2023–2025 гг. Это письмо или что-то другое повлияло на изменение решения.
В июле министр науки и высшего образования В. Фальков с гордостью сообщил, что в 2023 г. на науку выделено почти 706 млрд руб., это 3,1 % госбюджета. Такая планка была задана в середине 90-х годов, но за последние 10 лет ни разу не была достигнута. И это действительно грандиозная цифра, учитывая данные доклада уполномоченного при президенте РФ по защите прав предпринимателей, согласно которым в 2020 г. объемы расходов на НИОКР в России были сопоставимы с расходами на науку ЮАР, Бразилии и Польши и составляли 0,99 % от ВВП.
Впрочем, приводимые чиновниками цифры разнятся, вероятно, из-за нечеткого понимания того, на что именно идут выделенные средства, только ли на науку или в том числе и на образование, потому что вице-премьер Д. Чернышенко привел другие цифры. По его словам, в 2023 году на гражданскую науку предусмотрено 492 млрд руб., в 2024-м – 490 млрд руб., в 2025-м – 473 млрд руб. Огорчает еще и тот факт, что ассигнования сокращаются.
В числе приоритетных направлений названы микроэлектроника, производство семян, авиастроение, малотоннажная химия, биотехнологии, приборо- и двигателестроение. Не удивительно, ведь это то, без чего сегодня просто не обойтись, и задача, как это ни прискорбно, не столько в создании нового, сколько в закрытии брешей, образованных уходом иностранных компаний с российского рынка.
По этой же причине большая доля ассигнований расходуется на поддержку прикладных исследований. Единственная госпрограмма, хоть и самая масштабная по уровню финансирования, половина средств которой идут на фундаментальные исследования, – программа «Научно-технологическое развитие».
Пока приоритет отдается прикладным исследованиям, справедливо было бы нарастить долю частных компаний в их финансировании. Если новшества дадут положительный коммерческий эффект, то бюджет, конечно, получит результат в виде налогов, но основная прибыль все же осядет в бюджете предприятия, на котором была внедрена эта разработка. Кроме того, будет способствовать повышению его конкурентоспособности, повышению эффективности и снижению издержек. И не стоит забывать, что подобные разработки появляются не сами по себе, они всегда базируются на теоретической платформе, той самой фундаментальной части исследований, которые, как правило, остаются незаметными для конечного потребителя технологии. Если этот фундаментальный научный массив будет получать субсидии государства, что является мировой практикой, и, не являясь собственностью предприятия, станет общим достоянием ученых-изобретателей, этот базис ляжет в основу не одной, а многих технологий.
Фундаментальная наука – дорогое удовольствие. Иногда настолько дорогое, что для пополнения знаний в той или иной области государства кооперируются, создавая международные проекты. Такими проектами стали запуск Большого адронного коллайдера, МКС, проект «Геном человека», «Панарктическая система систем наблюдений», Европейская РСДБ-сеть – суперчувствительная сеть радиотелескопов и другие исследовательские работы, вклад в которые вносят ученые сразу нескольких стран.
Такая кооперация кратно увеличивает эффект как самой научной деятельности, так и вложенных в нее средств. Говоря так, мы имеем в виду фундаментальные исследования, ведь гонку технологического лидерства никто не отменял. И вот здесь для России, на наш взгляд, важно перешагнуть рубеж в сознании, когда наука воспринимается как заплатка, которую прилаживают к прорехам и называют уже очень надоевшим и оскорбительным для науки словом «импортозамещение». Когда ученый перестает оглядываться на иностранных коллег, создавая аналоги догоняющими темпами, и позволяет себе сосредоточить усилия на создания нового, наука становится наукой и перестает быть инструментом.
