– В конце декабря 2016 г. президент России В.В. Путин дал старт поставкам газа на Крымский п-ов по новому МГП Краснодарский край – Крым, 18 января 2017 г. запустил работу газопровода Бованенково – Ухта-2, нефтепроводов Заполярье – Пурпе и Куюмба – Тайшет. В январе Госдума ратифицировала подписанное главами государств соглашение по проекту «Турецкий поток». О чем говорит такое количество проектов? Как они меняют карту нефтегазовой отрасли России и мира?
– Все эти проекты говорят о том, что отрасль динамично развивается несмотря ни на какие трудности. Развитие ее идет в целом в рамках пока еще действующей Энергостратегии 2030. Но эта стратегия уже теряет актуальность – по некоторым целевым показателям мы ее выполнили и даже перевыполнили. К тому же экономическая ситуация и в мире, и в нашей стране быстро меняется. Соответственно, меняются ситуация и задачи ТЭК. Сегодня уже подготовлен проект Энергостратегии 2035, где определены основные приоритеты развития отрасли на ближайшие 20 лет. Проекты, которые сейчас реализуются, по своей сути реализуются уже в рамках этой, пока не утвержденной официально, Стратегии.
Обеспечение энергобезопасности Крыма – важнейший проект. Вы знаете, что раньше Крым обеспечивался энергией с материка, с территории Украины поставлялись тысячи мегаватт мощности, а сегодня оттуда не поставляется ничего. Поэтому проблему энергобезопасности Крыма Россия должна была срочно решить – ускоренно развивать там электроэнергетику, как мобильную передвижную электроэнергетику, так и стационарные электростанции, они сейчас строятся. Кроме этого, построен энергомост на 800 МВТ мощности, газопровод. Сегодня в Крыму есть собственная газодобыча порядка 1,8 млрд м3 в год, а потребность составляет уже более 2,2 млрд м3 в год. Этот газопровод будет обеспечивать не только текущую потребность в газе, но и перспективные потребности, включая газификацию населенных пунктов и газоснабжение, как для будущей промышленности, так и для будущей энергетики. Планируемое потребление составит порядка 4 млрд м3 газа в год. Таким образом, в ближайшее время будет обеспечен необходимый уровень энергобезопасности Крыма.
Если говорить о строительстве газопровода Бованенково – Ухта-2, то это уже второй газопровод с полуострова Ямал. Бованенковское месторождение находится в стадии разработки, там уже построено три промысла. Проектная производительность этого месторождения – 115 млрд м3 газа. Два газопровода обеспечивают вывод газа в объеме 67,5 млрд м3 в год. Это достигнутая добыча газа на месторождении Бованенково на данный момент.
По сути, на полуострове Ямал формируется новый регион газодобычи. На территории Надым-Пур-Тазовского района практически все месторождения находятся в состоянии падающей добычи. Задачи нового газопромыслового района – не только обеспечить текущий объем спроса на внутреннем рынке – он в последние годы практически не растет, – но и экспортные поставки газа в Европу. Именно полуостров Ямал – ресурсная база для поставки газа в Европу по газопроводу «Северный поток 2».
Проводится работа и по диверсификации экспорта. Существует перспективный рост спроса на углеводороды (нефть и газ) со стороны стран Азиатско-Тихоокеанского региона, поэтому мы создаем добычную базу в Восточной Сибири, разрабатывая Ковыкту и Чаянду, шельф Сахалина, под поставки трубного газа в Китай и другие страны АТР.
Еще одно направление диверсификации – расширение проектов СПГ. На Дальнем Востоке, где сегодня действует единственный в стране завод СПГ, проект Сахалин-2, речь идет о расширении его производительности до 15 млн тонн в год. Планируется реализация проекта «Дальневосточный СПГ», который «Роснефть» планирует построить со своими партнерами с целью монетизации добываемого газа по проекту Сахалин-1. Инвестиционные решения по этим проектам должны приниматься в ближайшее время.
Активно идет реализация проекта Ямал-СПГ. Другого способа эффективной монетизации газа в этом регионе, кроме как превратить его в СПГ и доставить до потребителя на мировой рынок, по большому счету, нет.
Если говорить про «Турецкий поток», то первая ветка – это удовлетворение спроса со стороны Турции, где сегодня общее потребление газа из России составляет 26 млрд м3 в год, а вторая и последующие нитки – на обеспечение спроса на газ со стороны Восточной, Южной и Центральной Европы. Это будет надежный канал поставок в рамках действующих ранее заключенных контрактов, который позволит не зависеть от Украины, обеспечивать потребности в газе наших европейских партнеров.
– Энергодиалог Россия – ЕС в течение многих лет был одной из важнейших составляющих партнерских взаимоотношений между нами. Сегодня он практически заморожен, хотя все говорят о том, что его возобновление может сыграть важную роль в улучшении отношений в целом. Как Вы оцениваете роль крупнейших нефтегазовых выставок и конгрессов в области восстановления доверия и возврата к стратегическому партнерству в сфере энергетики?
– Действительно, энергодиалог, сотрудничество в области энергетики – одна из опорных конструкций поддержания конструктивных отношений между Россией и Европой, заложенных еще во времена холодной войны и доказавших свою эффективность. Сегодня официальный энергодиалог на политическом уровне заморожен, но мы стараемся поддерживать контакты с европейскими партнерами всеми возможными средствами, видим и ценим такие же старания с их стороны. Мы используем западные площадки, крупные международные конференции, где уважают русский язык и готовы к конструктивному диалогу, для разъяснения российской позиции, снятия напряженности в вопросах энергоснабжения и энергобезопасности.
Также мы создаем и свои площадки. В июне этого года в Берлине Российское газовое общество, президентом которого я являюсь, будет проводить уже 15-ю по счету Международную конференцию, посвященную перспективе энергетического диалога, российско-европейского сотрудничества в газовой сфере.
Форумы, которые проводятся на территории России, также очень важны для расширения диалога – мы приглашаем представителей бизнеса, отраслевые ассоциации, международных и российских партнеров, чтобы обменяться мнениями, выработать какие-то решения по проблемным вопросам.
Из проходящих в России деловых мероприятий Российский нефтегазовый конгресс является одним из ведущих. Это форум, на котором собирается большое количество участников – более двух тысяч, это очень большая цифра. Мероприятие обеспечивает высокий уровень участия, начиная от министров и руководителей крупных компаний, как российских, так и зарубежных. По сути, RPGC является глобальным форумом и с точки зрения обсуждаемых вопросов, принимаемых решений и резолюций, и с точки зрения контактов между бизнесом и государством.
– Давайте немного поговорим об импортозамещении в нефтегазовой отрасли и локализации производства. Так, например, специалисты холдинга СИБУР провели анализ, выявивший, что от 20 до 60% необходимого импортируемого промышленного оборудования для отрасли попросту невозможно заместить оборудованием российского производства. Кроме того, речь о полном импортозамещении сейчас не идет – с точки зрения экономики это не самая лучшая стратегия развития, поскольку она ведет к закрытию границ и рынков. Развитие экономики происходит, когда есть взаимная интегрированность и конкуренция. Каково Ваше мнение?
– Импортозамещение – актуальная тема, особенно в нефтяной отрасли, и в меньшей степени– в газовой, поскольку здесь зависимость от импорта низкая, меньше 5%. Больше всего зависимость от импорта наблюдается в нефтедобыче, нефтепереработке и нефтегазохимии– около 40%, а также в части оборудовании для производства СПГ. Мы исторически в этом вопросе отставали, в последние десятилетия не ставилось задачи создания собственной индустрии для глубокой переработки углеводородов, производства необходимого оборудования на территории страны. Углеводороды экспортировались, компании получали валютную выручку и необходимое оборудование, техника и технологии закупались у иностранных партнеров. Это был взаимовыгодный обмен. Однако сегодня в условиях западных санкций это стало невозможно. Кроме того, гораздо выгоднее создавать собственное оборудование и технологии, производить конечный продукт, а не только продавать нефть и газ в сыром виде. Чем больше производится оборудования и перерабатывается сырья на территории страны, тем эффективнее работает экономика, создается добавленная стоимость, тем больше рабочих мест, и больше налогов остается в стране. Увеличивается продуктовая диверсификация экспорта, в этот процесс вовлекается больше стран-участниц, поскольку трубный газ можно только через трубопровод подавать на экспорт, а продукты переработки, например, полимеры – везти и кораблем, и на машине, и по железной дороге, и самолетом, и получать от этого максимальную выгоду.
Теперь приходится догонять в развитии этих отраслей, а из-за санкций – в ускоренном режиме нарабатывать свою технику и технологии. Работа идет, многие вопросы уже решены или решаются. Пройдет не так много времени, и мы освоим необходимые технологии, у нас для этого есть в стране и человеческий потенциал, и научный, и производственный, а сегодня еще и высокий уровень мотивации – санкции, попытка «сдержать» нашу промышленность. Нас на самом деле очень хорошо мотивировали. Но я говорю нашим западным коллегам, то что не убивает, делает нас сильнее. Они соглашаются. Чем дольше будут продолжаться санкции, тем больше мы успеем сделать.
Очень хороший пример – наше сельское хозяйство. Рост производства за последние годы составил 4%. В итоге к 2020 году полностью обеспечим себя продовольствием и решим важнейшую для страны проблему продовольственной безопасности.
– Может ли помочь нам в стратегическом плане пример Китая, у которого до недавнего времени не существовало техники и технологии для нефтегазового комплекса и который преодолел зависимость от импорта посредством локализации на своей территории производств международных компаний?
– Надо сказать, что развитие китайской нефтегазовой промышленности обусловлено общей стратегией развития страны. Китай действовал по двум направлениям: либо создавались условия для импорта технологий – плюс дешевая рабочая сила, благоприятные условия, налоговые преференции, либо технологии и оборудование просто копировали – разбирали готовое на винтики и создавали свой продукт, по качеству хуже, но более дешевый.
Нам китайский опыт не совсем подходит, мы можем сами разрабатывать технологии, привлекать инвесторов и локализовывать производство, самим производить.
– Что более перспективно – работать самостоятельно или в партнерстве?
– Мы бы хотели, чтобы производство необходимого оборудования, использования технологий, реализация проектов и по добыче, и по глубокой переработке углеводородов реализовывались совместно с нашими западными и восточными партнерами, с основными потребителями этой продукции.Задача номер один – обеспечить страну, задача номер два, учитывая, что у нас есть ресурсы и сырье, – перерабатывать и поставлять конечный продукт на мировые рынки. И мы готовы это делать, как я уже сказал, совместно с нашими иностранными партнерами – инвестировать в производство, обмениваться технологиями, строить заводы с разным уровнем локализации, но не менее 50%.
Всем приходящим на российский рынок мы предлагаем долгосрочное стратегическое партнерство, с тем чтобы совместно разрабатывать месторождения и участвовать в цепочке создания стоимости конечного продукта. Это повышает безопасность не только энергетическую, но и геополитическую – кто торгует, тот не воюет.
Keywords: import substitution, exhibitions, international cooperation, fuel and energy complex, the energy dialogue
