Компании анонсировали успехи в преодолении кризиса после пандемии и стратегии на ближайший период 2025-2030 гг., как последние события ознаменовали глобальный энергетический кризис, который разворачивается на наших глазах. Поскольку он в некоторой степени может считаться беспрецедентным с учетом всех неизвестных вводных переменных, сейчас никто не решается говорить не только о его окончании, но и возможных последствиях на перспективу. Поэтому мы можем говорить сейчас о вероятных сценариях, связанных в большей степени с технологиями, рыночными продуктами и спросом. Пока можно с уверенностью сказать, что адаптивность и умение договариваться, а также наличие диверсифицированной сети поставок и ассортимента продуктов будут ключевыми элементами стратегии выживания.
Ряд факторов разбалансируют соотношение спроса и предложения:
· ослабление экономики стран
· отказ от пластика сдерживает рост спроса
· поставки мономеров сбалансированы долгосрочными контрактами
· переизбыток определенных производных соединений
· снижаются объёмы поставок этилена в Китае
· уменьшение объёма поставок «метанол-в-олефины» и газового конденсата сниженная суммарная маржа
· дефицитное предложение «уголь-в-химию» приводит к дефициту рынка по этому направлению
Поскольку газ является вторым по значимости источником энергии (24% от общего потребления в мире в 2020 г.[1]), возможности его использования широки, мы рассмотрим основные направления, которые все больше конкурируют друг с другом:
1. Использование в качестве топлива – чаще всего страны имеют либо экспортную (Россия), либо импортную (Китай) стратегию, однако по причине ригидности трубопроводных систем переориентирование с одних рынков на другой сопряжено с серьезными финансовыми затратами
2. СПГ – становится все более востребованным продуктом как формат альтернативы транспортировке газа по трубам, как более низкоуглеродный вариант морского или авто- топлива. Для Северной Америки основными факторами использования СПГ в качестве судового топлива являлись низкие цены на газ и наличие инфраструктуры, зоны ECA, для Европы –ECA и государственные требования (например, в Норвегии) и нормативы по выбросам NOx; переход на СПГ мог бы помочь решить экологические проблемы в Арктике (затраты на отказ от использования высокосернистого мазута 10 млн. долл. для судов vs. 100 млн. долл. на устранение разлива мазута). Основные проблемы - «метановый след» и снижение грузовой емкости судов. На данный момент планируется кратное расширение инфраструктуры СПГ в ближайшие годы, большинство стран-производителей ориентируются на этот вид топлива при строительстве новых производственных мощностей (США, Европа, Россия и Ближний Восток, частично Азия)
3. Метанол – один из 5 крупнотоннажных химических продуктов в морских перевозках, составлял 35% от общей мировой морской торговли химическими продуктами, рассматривался в качестве альтернативного мазуту судового топлива (согласно требованиям IMO 2020). До 2019 г. наблюдался «бум» анонсированных проектов, производство превышало 10 млн.т/год, высокая степень зрелости технологии позволяла масштабировать производство, однако после резкого падения цен на метанол, что отразилось на импорте и экспорте в России, большое число будущих заводов было заморожено. Технологии дальнейшей переработки МТО и МТР, востребованные в Азии, позволяли балансировать количество сырья в регионах с нехваткой традиционного сырья (нафты, этана или СУГ). В текущих рыночных условиях такой вариант монетизации газа, например, в качестве судового топлива, также не представляется привлекательным
4. Синтетические топлива, биотоплива и газомоторные (см. рис. 1) – развитие производства синтетических топлив из ископаемого сырья зависит как от цен на традиционные топлива, так и от развития альтернативной энергетики; другой сдерживающий фактор развития – конкуренция за ресурсы с альтернативными путями производства нефтехимической продукции. Крупнейшие производства по технологии GTL сосредоточены в основном в регионе Африка-Ближний Восток, при этом мощности в среднем около 30-40 тыс. барр./сут (самый большой завод в мире – Pearl GTL[2] – перерабатывает 260 тыс. барр.), что позволяет получить эффект от масштаба. Ряд планируемых мини- и средних GTL установок так и не был введен в эксплуатацию. Другим направлением стало применение синтетического керосина, получаемого не перегонкой нефти, а переработкой альтернативного сырья, в т.ч. природного газа, при этом керосин по технологии GTL сравнивается с SAF (биокеросин, например, полученный из растения ятрофы, по расчетам позволит уменьшить «углеродный след» почти на 80%).
5. Аммиак и карбамид, минеральные удобрения – этот сегмент единственный из химического сектора по итогам 2021 года оказался в плюсе по показателям выручки, что укрепило интерес ряда непрофильных компаний к входу на данный рынок. Прогнозируется стабильный рост спроса на удобрения в ближайшие десятилетия, сбои с поставками могут обернуться проблемами с продовольственной безопасностью в уязвимых регионах. Кроме того, анонсируются проекты производства «голубого» и «зеленого» аммиака в свете сокращения углеродного следа, однако не решен до конца вопрос с улавливанием СО2 при использовании удобрений, произведенных по такой схеме. Из-за текущей волатильности цен на сырье можно предположить, что проекты будут вновь подвергнуты переоценке экономических параметров, на работе текущих мощностей в случае налаженных систем поставок турбулентность в среднесрочной перспективе не отразится.
6. Пластики, производимые из газового сырья – например, из метанола как альтернатива этану (Китай), так наметился тренд на использование биопластиков – полностью или частично – так называемое 4 поколение (в стадии разработки) - биосырьем являются парниковые газы (метан и СО2), биогаз со свалок отходов или из анаэробных дигестеров, выбросы с промышленных предприятий (НПЗ, цементные заводы, металлургия). Процессы переработки биогаза активно изучаются в Европе, например, Франции и Германии, ряд компаний-стартапов вышли на рынок технологий
В сфере нефтегазохимии приоритетом компаний по мере расширения дерева товарной продукции и появления материалов с принципиально новыми свойствами стало создание ценности (высокой добавленной стоимости), и мы наблюдаем, что вокруг этого процесса организуется вся система производства и продаж. Поскольку еще в 2014 году компании осознавали будущий избыток мощностей по производству базовых полимеров и первичной продукции из газа, они стремились выйти на смежные рынки путем удлинения цепочки создания стоимости – отсюда интерес к производству специальной химии, минеральных удобрений, поиска путей различного применения таким продуктов, как аммиак или метанол. Когда к пулу вариантов добавились приставки «био-» и «зеленый», наметился потенциал роста на уже установившихся и – в ряде регионов – перегретых рынках, и появились новые лидеры.
Наметившийся устойчивый тренд на декарбонизацию отрасли, который затронул без исключения все крупнейшие рынки и страны, тем не менее, не помешал росту инвестиций в 2021 году международных банковских организаций в компании-производители нефти и газа[1]. Таким образом, финансовые потоки разделились «надвое» - одновременно поддерживаются и проекты добычи и переработки углеводородных ресурсов, и альтернативные топлива и продукты. Горизонты планирования сокращаются, критерии выбора проектов усложняются: помимо традиционных производственных показателей и экономической эффективности, на первый план выходят также устойчивость (для нашей отрасли это, в первую очередь, экологические и социальные показатели воздействия) и срок окупаемости. Скорость стала критическим фактором для любого бизнеса после 20го года – рыночные ниши появляются и занимаются игроками, кто правильно оценил это направление, более консервативные стратегии приводят к убыткам.
Рассмотрим в качестве примеров различных стратегий развития химического сектора некоторые ключевые регионы:
Ближний Восток
Реализация инвестиционных стратегий, основанных на интеграции нефтепереработки, газа и химии, сталкивается с типичной проблемой определения проектов с конкурентными преимуществами. Поскольку жидкое сырье может быть доставлено на мировые рынки по низким ценам, ближневосточным предприятиям приходится конкурировать с аналогичными заводами в Азии, которые работают ближе к центрам спроса. На Ближнем Востоке исторически сложились низкие цены на энергоносители, но это преимущество было сведено на нет сочетанием снижения субсидий внутри страны и более низких цен на энергоносители на международных рынках. В широком смысле бизнес-стратегии можно разделить на те, которые сосредоточены на дифференцированной продукции, и те, которые сосредоточены на том, чтобы быть производителем с низкими издержками. В отсутствие преимуществ в стоимости сырья или энергоносителей ключевым фактором для ближневосточных производителей в достижении низкой себестоимости единицы продукции является масштаб. Поддержка здесь проявляется в виде технологических разработок, которые позволили создать однопоточные установки, превосходящие уже действующие. Новые заводы также более энергоэффективны. Другой стратегической проблемой для ближневосточного сегмента является то, что его азиатские конкуренты в среднем имеют более низкие эксплуатационные расходы и более низкие затраты на строительство сопоставимых объектов. Некоторый разрыв обусловлен различиями в ставках на рабочую силу, и его трудно устранить. Однако в той степени, в которой разрыв может быть связан с практикой эксплуатации, компании за последние несколько лет добились успеха и стали своеобразным бенчмарком в отрасли.
США
Аналогично, ввод в строй новых мощностей, имеющих преимущество по сырью, который произошел в последние годы, обеспечивает США конкурентные позиции до 2025 года[2]. По мере восстановления мировой экономики и расширения основных отраслей конечного потребления, базовые и специальные химические продукты будут демонстрировать рост. Немаловажно на фоне сокращений штата нефтегазодобывающих компаний до 30% и продажи ряда химических активов, что являясь ведущим работодателем, химическая промышленность планирует расширять свою рабочую силу, поддерживая местные сообщества. Для достижения этих амбициозных целей отрасли необходимы открытые экспортные рынки, также стимулирующий подход государства к регулированию и налогообложению.
Китай
Китайская отрасль является лидером по потреблению ресурсов, а также по инвестициям по ключевым направлениям, включая низкоуглеродное развитие. Оценивается[3], что до 2030 года спрос на газ будет увеличиваться текущими темпами и за это десятилетие суммарно возрастет в 1,5 раза, далее государственная политика будет вести к насыщению газового рынка. Однако продукция дальнейшей переработки будет востребована не менее. Поскольку многие производители нефти и газа ориентируются на рост экономики, а значит и рост спроса в Китае, им следует обратить внимание на планы государства на независимость от импорта высококачественных технологичных химических продуктов (мало-/микротоннажной химии, так называемой «тонкой химии»), которая позволит не снижать темпы производства другой продукции. Так, к будущему году есть ожидание, что доля выручки технологичной химии составит до ½ от общего объема благодаря усилиям 10 ведущих компаний и модернизации индустриальных парков.
Европа
Как логично предположить, исходя из описанной выше ситуации на рынках, развитие химической промышленности в Европе, а также ее конкурентоспособность более зависят от наличия доступной сырьевой базы, и данные проблемы будут иметь тенденцию к усугублению к 2030 году и далее[4], не в последнюю очередь это связано с климатической повесткой. Чтобы обеспечить устойчивость добывающей (это касается и металлургии) и перерабатывающей отраслей, необходимо оптимизировать расходы на НИОКР, для этого осуществляется государственная и частная поддержка в финансировании, а также поощряется международное сотрудничество. Мировые лидеры в области производства химических веществ в Европе ищут способы решения проблем, связанных с затратами на сырье, такие как:
· Закрытие/перепрофилирование заводов по производству высокозатратной низкомаржинальной продукции
· Определение оптимального сырья.
· Реструктуризация бизнес-операций.
· Перемещение в быстрорастущие регионы и рынки, внедрение инноваций.
Технологическое лидерство становится причиной «притяжения» новых проектов, инвестиций и возможностей и дает возможность росту конкуренции для менее крупных компаний. Самые интересные решения появляются в кросс-функциональной плоскости, когда соединяются наработки из области химии, физики, биотехнологий, цифровой сферы или машиностроения. Можно сказать, что раньше потребительский рынок диктовал спрос на определенные технологии или материалы, в настоящее время инновационные разработки порой предлагают новые комбинации потребительских свойств или ответы на казавшиеся ранее неразрешимыми вопросы. Не затрагивая этот вопрос подробно, отметим, что в связи с развитием науки и технологичности производств особенно явно производители замечают нехватку квалифицированных специалистов, в т.ч. инженерных специальностей. Эта, казалось бы, не требующая критических инвестиций для решения, но имеющая долгосрочный характер проблема может существенно затормозить в будущем трансформацию химической отрасли и возобновляемую энергетику – те области, в которых сейчас концентрируются основные усилия НИОКР.
В большей степени именно повестка устойчивого развития, предполагающая сокращение выбросов «от и до» по каждому направлению способствует партнерскому взаимодействию различных сфер от транспорта до сельского хозяйства и гражданского газоснабжения. Так появляются ассоциации, технологические платформы и другие форматы, которые помогают не только обмениваться опытом, открыто говорить о задачах, но и решать вопросы финансирования и регулирования. Положительное влияние такого диалога выходит далеко за рамки конкретных задач по борьбе с отходами и вредными выбросами – это создает культуру «заботы» о своих подрядчиках, поставщиках, потребителях во всем многообразии связей. Предполагаем, что налаженные таким способом связи помогут многим компаниям избежать банкротства в текущих условиях.
Возникают также вопросы обеспечения инфраструктурой новой энергетики: мы второй раз с 2020 года сталкиваемся с несовершенством логистической системы и трудностями при поставках, росте стоимости перевозок[5]. Одним из возможных решений называют микросети (распределенное потребление) – это относится не только к энергосетям для домохозяйств, но также к концепции «производство и потребление на месте»: примером могут быть малые электролизеры на водородных заправках. То же касается и более масштабных задач переноса целых производств ближе к местам потребления (reshoring как обратный offshoring процесс). Пока остаётся неочевидным, в каких случаях низкие издержки на создание продукции в АТР будут в совокупности компенсировать нестабильные растущие затраты на транспортировку. Безусловно, все это скажется на конечной стоимости для потребителей, из-за чего мы прогнозируем временное – до принятия мер государственной поддержки производителей и покупателей – смещение спроса в сторону более дешевых товаров. Сохранится стремление к осознанному потреблению, пик которого пришелся на локдауны. В связи с этим, а также появлением проектов вторичной переработки и использования пластиковых отходов, аналитики даже корректировали показатели роста спроса на полимеры в сторону снижения, однако в целом разрушительного влияния на рынок в конечном счете не окажут: мировое химическое производство будет продолжать расти примерно на 4% в год[6]. Вместе с этим растет значимость систем хранения энергии[7], обеспечивающих стабильное энергоснабжение. Последний вопрос для европейского и североамериканского регионов ввиду климатических изменений становится решающим. Это имеет непосредственное отношение к газовой отрасли: с одной стороны, возможность замены угля газом как промежуточным решением – для дальнейшего замещения его ВИЭ, а также как связующего элемента всей «зеленой» энергосистемы (аммиак в качестве энергоносителя водорода).
Факторы развития газохимии в России
Стратегии: экспорт и внутренний рынок. Россия ориентирована на экспорт большого объема сырья и базовых химических продуктов и импорт пластиков и других продуктов дальнейшего передела.
Экспортные стратегии подлежат переоценке:
· Рост спроса в Азии и на Ближнем Востоке
· Спрос на высокотехнологичную и экологичную продукцию в России и мире
· Изменения на рынках топлив, низкоуглеродное развитие
· Усиление конкуренции на рынках со стороны Ближнего Востока и США, в т.ч. увеличение импорта в Европу из стран Ближнего Востока за последние 10 лет
· Насыщение спроса в Китае
Замещение импорта химической продукции:
· Маржинальность увеличивается с повышением стадии переработки: после четырех-пяти стадий переработки углеводородного сырья стоимость конечной продукции увеличивается в 8-10 раз. Например, такова цепочка: природный газ - этан - этилен - полиэтилен - полиэтиленовая продукция. Некоторые продукты на 7-8-й стадиях переработки нефти и газа превышают стоимость аналогичного сырья в 100 и более раз. По расчетам, потенциал извлечения из газа ценных компонентов для газохимической промышленности составляет не менее 50 млн. тонн.
· При сохранении мощностей по производству полимеров на текущем уровне, рост спроса будет удовлетворяться за счет существенного увеличения импорта.
· Более низкая стоимость для потребителей при условии локализации производства (снижение зависимости от импорта критических продуктов химии)
· Государственная стратегия и адаптация к геополитическим условиям
· Потенциал добавленной стоимости переработки российского сырья и базовых химических продуктов реализуется за пределами России.
Выводы:
На фоне таких многофакторных условий возрос интерес крупных компаний к научным разработкам и оптимизации процессов – увеличение затрат на НИОКР превышает докризисные темпы и признается крупнейшими компаниями мира в качестве краеугольного камня развития. Для нашей страны, например, вопрос «технологического суверенитета»[8] становится одним из наиболее острых для стабильной работы, в том числе энергетической отрасли.
С одной стороны, в России имеется избыток нефтегазохимического сырья, который будет расти до 2030 года. С другой стороны, существует потенциал для значительного увеличения спроса на нефтегазохимическую продукцию внутри страны, а также использование потенциала мощностей и сырьевых преимуществ.
