- Геннадий Иосифович, помогают ли, на Ваш взгляд, выставки компаниям решать их производственные задачи?
- Сегодня выставки играют очень большую роль. Раньше у нас была стройная система внедрения новой техники, новой технологии, специальные научно-технические службы в каждом отраслевом министерстве, были отраслевые институты. Сегодня этого практически нет. Поэтому выставка является одной из немногих возможностей, предоставляющих платформу для обмена мнениями и опытом, это возможность посмотреть, что происходит у других.
В своё время у нас был Государственный комитет по науке и технике, который занимался внедрением новых разработок в производство. Существовало порядка 150 целевых программ по научно-техническому развитию, каждая из них финансировалась, и за каждую в конце года отчитывались. Если мы хотим, чтобы внедрялись новая техника и современные технологии, надо возродить структуру, подобную ГКНТ. Самым слабым местом в деятельности нашего государства является очень низкий уровень государственного управления. На Гайдаровском форуме ряд экспертов убеждали собравшихся, что главный вызов – это наша технологическая отсталость. Но по результатам опросов делегатов форума оказалось, что на первом месте – неэффективный уровень государственного управления. И тому есть сотни примеров.
На московских выставках очень много виртуальных образцов, а на региональных выставках – в Уфе, в Казани, например, - образцы и приборы можно пощупать руками. Это тот опыт, который можно перенять.
- Сегодня добыча на традиционных месторождениях падает, с другой стороны растёт доля малых месторождений и месторождений с ТРИЗ. Для их разработки нужны новые технологии. Где их брать?
- Это так, трудных запасов всё больше и больше. Но при этом чёткой оценки их размера нет. У нас нет чёткого определения, что такое трудноизвлекаемые запасы. И первое, что надо сделать – создать стандарт и описать, что можно относить к ТрИЗам. В 1983 г. была разработана классификация, но прошло уже много времени, нужна более актуальная, с учётом физических свойств запасов нефти, которые можно назвать трудными. Разработка чёткой классификации или стандарта – это первый вопрос, который нужно решить.
Второе – какие запасы называть трудноизвлекаемыми. Сегодня около 60% можно отнести к этой категории. Это значит, что нужны новые технологии и они у нас есть.
Например, в мае прошлого года «Салым Петролеум Девелопмент» провела презентацию технологии химического заводнения путем закачки в пласт трехкомпонентной смеси из анионного ПАВ, соды и полимера. Все эти реагенты производятся в России. Технология позволяет повысить коэффициент нефтеизвлечения в 1,5-2 раза. Но при существующей системе налогообложения она является убыточной. Отсюда вывод – вслед за технологиями надо улучшать систему налогообложения.
Также, по моему глубокому убеждению, нам надо удвоить объём бурения. Надо заниматься ГРП. В 2016 г. мы провели 13,5 тысяч операций, американцы - 100 тысяч операций. При этом надо помнить, что иностранные технологии применять не всегд возможно. К каждому месторождению должен быть сугубо индивидуальный подход. Именно поэтому США для разработки технологий добычи сланцевой нефти и газа, затратили 30 млрд долл. Но эту технологию у нас, например, на баженовской свите мы применить не можем.
Наши специалисты-геологи оптимистично определяют запас баженовской свиты в размере 100 млрд тонн. Хотя более реалистично - 18-20 млрд, но как их взять? Если бы мы сумели разработать технологию добычи нефти из баженовской свиты, то мы бы себя оградили от любых случайностей на ближайшие 20-30 лет.
Проблема ещё и в том, что сегодня у нас практически нет отраслевой науки!
- Но ведь у многих компаний есть свои проектные институты?
- Сейчас они называются научными центрами. Пожалуй, наиболее интересным является научный центр «Газпром нефти», он имеет много наработок, и поэтому сегодня «Газпром нефть» - наиболее продвинутая компания в вопросах технологий. «РИТЭК», единственная компания, в названии которой есть слово «инновационная», занимается, в том числе, и баженовской свитой. А что касается других, к сожалению, отдачи от них очень мало.
У нас очень большая дистанция от идеи до объекта. В свое время многие институты имели свои полигоны, где отрабатывали идеи. Сегодня, к сожалению, этого нет. Поэтому мы предлагаем создать полигоны для отработки технологий и оборудования, особенно, когда речь идет об Арктике.
- Существует мнение, что российские компании тяжело внедряют технологии, а если привлекать зарубежного партнёра, то процесс идёт быстрее. Что Вы думаете об этом?
- Такие предприятия существуют, однако, в условиях санкций, эта работа притормозилась. Многие работают в формате СП. Например, Shell, которая участвует во всех сахалинских проектах. Существуют СП, в которых участвуют и российские, и зарубежные, и китайские компании, это правильно и нужно. Опыт показывает – только СП за пределами нашей страны позволяет этим предприятиям «быть на плаву.
При создании СП надо учитывать, что авторучка находится у правительства, поэтому, когда подписывается такой документ – нужно заботиться о том, чтобы интересы государства были учтены.
Например, изначально проект Сахалин-2 оценивался в 9 млрд долл., затем его «уточнили» до 11 млрд. А сегодня он стоит 25 млрд! Проект этот нам сейчас не в убыток, наоборот, получаем бонусы, но слишком велики затраты инвесторов, которые должны быть возмещены и которые уходят от нас безвозвратно. Нужно внимательно регулировать механизмы хозяйствования, чтобы интересы государства стояли превыше всего.
- Каково Ваше мнение о китайских компаниях, как их можно рассматривать – как инвесторов, как партнёров?
- С китайцами трудно вести переговоры – очень долог процесс обсуждения. Тем не менее, считаю, что это одна из тех стран, с которыми надо активно работать по целому ряду направлений. Например, раньше мы делали у себя буровые установки, которые сегодня производят китайцы. В 80 – 90-е годы «Уралмаш» выпускал 365 комплектов бурового оборудования, а последние два года выпускает всего 25-30. А у нас большая часть нашего бурового оборудования работает 25-30 лет. Откуда взять новые установки? Только у китайцев.
Например, «Сибирская сервисная компания» в течение года испытывала буровую установку, которую им поставили китайцы, прежде, чем ее купить. И специалисты признали, что с точки зрения качества – приемлемо, с точки зрения цены - значительно дешевле, чем то оборудование, что делается у нас.
Предлагая что-то купить, те же буровые, китайцы приходят и со своим кредитом, причём на неплохих условиях. Поэтому у них и покупают. Линия китайского руководства в этом отношении эффективная, правильная. КНР может дать финансовые, исполнительские гарантии когда речь идёт о строительстве, поэтому китайские компании внедряются везде – они дают демпинговые цены и выигрывают многие тендеры. В Китае есть то, чего нам не хватает – поддержка государства.
- Это перспектива ближайших лет?
- Сложно сказать. Надо начать с того, что нам надо совершенно перекроить нашу банковскую систему. Генри Фордговорил: «Если бы люди узнали и поняли нашу банковскую систему, революция бы произошла уже до завтрашнего утра». А у нас какие ставки по кредитам? Сегодня самая главная санкция – отсутствие доступа к недорогим и длинным деньгам. Ставки в 4-5% - приемлемо, 17-20% - для объектов просто нереально! Срок окупаемости объектов, особенно транспортных – примерно 15-20 лет. Поэтому, надо начинать с улучшения банковской системы, чтобы банки действительно стимулировали развитие экономики.
Сегодня в рамках сотрудничества с зарубежными партнёрами нужно искать новые формы – лизинг оборудования, дешёвые кредиты, возможно, сдавать месторождения в концессию тем государствам, где нет месторождений – например, соседней Белоруссии. Надо искать и находить пути решения. Выставка «Нефть и газ»/MIOGE, безусловно, поможет привлечь внимание к этим проблемам, на выставке всегда проходят встречи – конференции, форумы, конгрессы. Есть возможность пообщаться, обменяться мнениями, завести очень важные и нужные контакты, которые никогда лишними не бывают. Со временем они могут вылиться в хорошие проекты.
