- Ислам Замирович, насколько непривычны для нефтесервиса сегодняшние условия?
– Я бы не стал называть условия для нефтесервиса сейчас непривычными. Более специфичными они были в 2020 и 2021 гг. Пандемия вносила значительные коррективы в стандартный производственный процесс и, наряду с сокращениями по линии сделки ОПЕК+, повлияла больше, чем санкции. В это время в нефтегазосервисной отрасли стали критически ощущаться две системные проблемы.
Первая: колоссальный дефицит специалистов. Средний возраст, например, буровиков 40 – 45 лет. Заменять почти некем. Сегодня профессия «буровика», «КРСника», «вышкаря» и других отраслевиков, уже не так престижна, романтика больше не «манит» молодежь, требования и условия труда непростые. Нефтегазовая отрасль не только для умных, но для сильных и стойких. Практически все нефтегазосервисники сегодня остались один на один с проблемой нехватки кадров и вынуждены «мучительно выращивать» необходимых спецов. Контрактные требования высокие, и для опасных производственных объектов нужны работники высокой квалификации, с высокой физической и психологической подготовкой. Проблемы отрасли требуют пристального внимания и построения верхнеуровневой политики по восполнению людских ресурсов и популяризации рабочих профессий.
Вторая: более 10 лет нефтегазосервис страдает от недофинансированности. Из‑за различных геополитических тенденций нефтегаз в целом воспринимался как малоперспективный. Из всех динамиков говорилось о возобновляемых источниках энергии, zero energy, декарбонизации. Призывалось стремиться к безуглеродной реальности. Эта агрессивная глобальная повестка била по настроениям инвесторов и, как следствие, по капитализации и перспективности отрасли, стимулируя спекулянтов всех мастей зарабатывать на дестабилизации рынка.
И вот мы все оказались в моменте с пониманием, что все т.н. «зеленые» инициативы, все что связано с ними и их бенефициарами, на данном этапе малореализуемы. Они не заменили традиционные виды энергии, а повысили издержки и добавили вопросов: правильно ли мы шли в этом направлении? Потому что сегодняшний день очевидно демонстрирует: потребность в углеводородах растет, а отрасль эту потребность из-за дефицита инвестиций в технологии, недофинансирования не может удовлетворить. В прошлом году Минпромторг России выделил 600 млн руб. субсидий на возмещение части затрат на приобретение новых буровых установок. Это хоть и небольшая по объему, но реальная и эффективная государственная поддержка отрасли, которую, на мой взгляд, надо дорабатывать и масштабировать. В Минэнерго ведется серьезная работа, качественная инициатива с фондом скважин требует доработки и продвижения.
Нефтегазосервис капитало- и техноемкая отрасль. Только наша компания за последние несколько лет вложила в модернизацию оборудования более 7 млрд рублей, чтобы соответствовать все более требовательным условиям заказчика. Нефть и газ добывать все сложнее и затратнее. Это не только собственные средства, но и кредиты, лизинг, что ложится серьезным бременем на предприятие. Просто пенять на «коммерческие риски» в этих условиях не совсем верно. По моему мнению, увеличение государственной поддержки могло бы позитивно отразиться сразу на нескольких отраслях экономики: нефтесервисной, машиностроительной, а также в строительной отрасли и социальной сфере регионов Западной и Восточной Сибири.
- Какие результаты показала компания в первом полугодии 2022 г., все ли запланированные проекты удалось реализовать?
– Наши производственные результаты сегодня лучше, чем за аналогичный период прошлого года. Проходка по сравнению с 2021 г. выросла на 53 %, количество пробуренных скважин – на 17 %, но немного ухудшились показатели эффективности на одну бригаду. Что хоть и неприятно, но объяснимо: с начала года мы приняли на работу более 500 новых специалистов. Известно, что в нефтегазосервисе до марта текущего года работало немало украинских специалистов. Мы планировали на 2022 г. увеличение численности в связи с объемом нашего портфеля заказов, а в итоге, пришлось искать в два раза больше специалистов в непростых условиях. Где-то это временно сказалось на качестве работ, например на объектах в ХМАО, где-то удлинились сроки реализации проекта. Объективная болезнь роста бизнеса в условиях дефицита кадров. Не только наша компания, а многие предприятия
в Западной Сибири оказались в ситуации, когда производственные задачи увеличиваются и усложняются, а людей не хватает. Сегодня каждый сотрудник на вес золота.
Мы постоянно ставим для себя новые амбициозные цели. И даже в пандемию было принято решение не отступать от поставленных задач. В частности, на фоне падающих производственных объемов мы полностью сохранили коллектив. Кто-то считал, что это рискованный шаг в условиях падения выручки и незначительного падения накладных затрат, но мы понимали, что отрасль обязательно «отрастет». Именно этот подход позволил нам нарастить за первое
полугодие производственную активность. Сегодня мы двигаемся в двух направлениях: первое – модернизация и цифровизация, а второе – социальная ответственность в части улучшения условий труда.
Еще осенью прошлого года мы создали лицензированный учебный центр «Нафтагаз-Развитие», где обучаем своих сотрудников и с 2022 года персонал других компаний. Разработали и внедряем программу по улучшению вахтовых жилищно-бытовых условий. Индексировали в первом полугодии заработные платы производственникам. Сегодня идет проработка мобильного жилого комплекса, который повысит качество проживания на объектах.
Во многом наша программа простимулирована партнерами. Газпромнефть, например, уже поступательно создает экосистему, органично включающую и подрядные организации, предлагая качественные стандарты взаимодействия, пилотные проекты, старается поддерживать инициативы, которые могут оказать позитивное влияние на отрасль.
- Про модернизацию Вы уже сказали, а какие цифровые решения применяются в компании и пострадали ли вы от ухода западных ИТ‑компаний?
– В сентябре будет год, как мы реализуем проект «Цифровая Буровая» – уже более 100 скважин пробурены с применением комплекса автоматизации процессов бурения. Он позволяет собирать данные о процессе строительства, давать точные рекомендации, осуществлять контроль и реагирование на происходящие процессы. Его применение в значительной степени позволяет уйти от импортных технологий, таких как роторно-управляемые системы, а сегодня это более чем актуально. Оборудованием автобурения и осцилляции оснащены 70 % БУ. Экономический эффект составил более 10 % (143 суток экономии), общая механическая скорость увеличилась на 27 %. Суммарный экономический эффект для заказчиков в денежном эквиваленте превысил 150 млн рублей. В планах «НафтаГаза» на 2022 г. установить комплексы на все буровые установки, а также расширять реестр автоматизаций операций. Нет сомнений, что проект уже перешел в наш системный функционал и мы рассчитываем на серьезные результаты.
Сложностей по использованию ПО не было, так как уже два года сотрудничаем только с российскими разработчиками на базе 1С. Мы сами разрабатываем большинство программ для использования на производстве. Важнейший для нас проект «Цифровое Бурение», о котором я только что сказал, – полностью наше программное решение.
- Насколько сложно сейчас планировать деятельность компании на долгосрочную перспективу? Существует ли «план Б»?
– У нас заключены пятилетние контракты с крупнейшими нефтяными компаниями – «Газпром нефть» и «Роснефть». Мы загружены задачами, которые требуют постоянного фокуса, вложений, новых подходов, мобильности. Да, мы понимаем, что «стабильность» – не самая характерная черта текущей «нормальности». Но из универсальных способов выживания и развития, как бы просто ни звучало, работать, работать и, несмотря ни на что, идти вперед. Этого подхода мы и далее будем придерживаться.
